Давайте представим, что мы с вами оказались, например, в середине XIX в. и знакомимся с технологическими процессами выпуска самого обычного газетного номера. «А-а, ничего там сложного нет», — скажете вы. Сложного, может, и нет, а вот процесс этот шел трудоемко и долго, по сравнению с современными скоростями.

Помимо этих торопыг, печатались альманахи (наиболее традиционная периодичность — раз в год), толстые журналы (раз в месяц), газеты (от еженедельного выпуска до трех-четырех раз в неделю). Потом скорость выпуска увеличилась, конечно, и число ежедневных изданий резко выросло.

То это не литератор, а плагиатор, который беззастенчиво ворует чужие произведения и выдает за свои; то автор, который столь же беспардонно пытается дважды опубликовать один и тот же текст (и, соответственно, дважды получить гонорар).

То это абстрактное лицо, которому можно лишь переменить подпись к портрету, и сойдет это лицо за любого, кого только захочет увидеть читатель.

Встречается и сатирический образ литературного халтурщика, который печет тексты как блины, не забывая при этом педантично подсчитать, сколько заработает на своей литературной кухне.

Отдельная тема — газетно-журнальные иллюстраторы. Мы с вами целый курс рассматриваем их творчество, а вот их самих видим мало. Тем ценнее карикатуры карикатуристов на самих себя!

Можем разглядеть собирательный образ критика, военного корреспондента и многих других, но подробнее об этом поговорим в лонгриде, посвященном специализации в журналистике.

Можно увидеть и провинциальные будни сотрудников печати (подробнее про их жизнь в этом курсе рассказывает Н. В. Жилякова в шестом лонгриде).

Еще реже находятся карикатуры на иностранных журналистов. Полюбуйтесь, например, на корреспондента, освещающего 200-летний юбилей Петербурга, или на иностранного редактора, искажающего поступающую из России информацию.

Представим, что статьи, корреспонденции и заметки уже написаны, а иллюстрации созданы. Все поступало к редактору. Примерно с 1870-х гг. в редакциях появился сменный (ночной) редактор, а до этого с потоком материала справлялся один человек (не имеющий, как вы понимаете, специального профильного образования). Со второй половины века придумывали и такие способы:

Иногда редакторов замещали «чиновники при журнале», как это следует из карикатуры «Искры» 1859 г.

График работы у редактора был тяжким:

Во-первых, он должен был ориентироваться на вкусы издателя. Редакторов часто называли «сговорчивыми рабами жалованья, которые насвистывают песню того, чей хлеб они едят». Во-вторых, редактор не мог забыть про цензурные требования. Известный издатель газеты «Новое время» Алексей Суворин писал:

Наконец, редактору приходилось подстраиваться и под вкусы читательской аудитории, и под возможности сотрудников. Не позавидуешь редактору; не случайно фельетонист Александр Амфитеатров язвил:

Давайте взглянем на этого труженика! Мучения действительно одолевали его даже в сатирической графике. Вот редактор казнит сам себя за неспособность подготовить качественный номер.

Но вот тексты под номер набраны. Первыми к будущему номеру приступали наборщики — типографские рабочие-мужчины. Они стояли по десять часов в сутки, набирая текст вручную. Загляните в петербургский Музей печати на Мойке, 32. Там можно увидеть и литеры — стальные пластинки с рельефной буквой наверху, и шрифт-кассы — большие ящики с разделениями под литеры, и верстатки — небольшие линейки с углом, куда наборщик вставлял поочередно литеры. Руки наборщиков так и мелькали, почти на ощупь выхватывая нужные буквы. Не поторопишься — мало заработаешь, а ошибешься — из твоего же скудного жалования вычтут штраф, вот тут и крутись.

Карикатур на рабочих — участников типографского процесса очень мало. Вот, например, сатира на наем мастеровых в газету «Свобода». Не только посмотрите иллюстрацию, но и почитайте текст, и вам станет понятна шуточка «„Свобода” — кабала народа».

Мы сейчас почти не знаем тех рабочих, которые трудились над газетным листом. Фамилии типографских служащих упоминались только в связи с какими-то исключительными событиями. Например, в 1880 г. на собрании Общества петербургских типографов метранпаж «Нового времени» Неупокоев неожиданно для всех заговорил об эксплуатации наборщиков хозяевами, «умеющими выжимать из них соки».

Неупокоеву не дали договорить об ужасающих условиях работы, но это было правдой. «Обыкновенно, — писала „Петербургская газета” о наборщиках, — к 25 годам они спиваются, к 27 годам получают чахотку, а к 30 умирают».

Наборщиками руководил метранпаж; сейчас мы бы его звали верстальщиком. Он собирал у наборщиков гранки и распределял их по полосам. Он же высчитывал, кому из них сколько надо платить, и раз в неделю передавал расчеты управляющему типографии. Сверстав часть номера, метранпаж сдавал готовые полосы тискальщику. Тискальщик делал первый и пока единственный оттиск, который затем вычитывал корректор.

Корректорам было тяжко работать: многие авторы использовали «собственную грамматику», причем не всегда это было связано с их невежеством. Например, в воспоминаниях корректора, вычитывавшего рукописи Федора Достоевского, сохранился любопытный диалог. Писатель грозно утверждал, что ему «нет никакого дела до чужих правил», на что корректор робко возражала: «Значит, вашу орфографию можно только угадывать, ее знать нельзя». «Да! Угадывать. Непременно. Корректор и должен уметь угадывать!» — сурово заканчивал спор Достоевский.

Посмотрите редчайшую карикатуру, связанную с корректором! Смеется художник вовсе не над грамотным человеком, конечно, а над бездушностью и сумбуром в голове в. п. («вашего превосходительства»).

Если в газете предполагались иллюстрации, то надо учесть, что до конца 1850-х гг., как считает искусствовед А. Н. Каск, в оформлении периодики использовались только гравюра и литография. До появления отечественных ксилографов за границей закупались политипажи, в готовый выпуск вклеивали литографии и т. д. Процесс же шел так: сначала над рисунком работал художник (более того, он даже мог сделать репортажные зарисовки).

Затем к работе приступал гравер-ксилограф, специальными инструментами (штихелями) вырезая на деревянной доске присланный ему рисунок. Готовая гравюра называлась «клише», которое, покрытое типографской краской, и создавало отпечаток рисунка. Гравюра на дереве и гравюра на меди давали разное количество отпечатков, но для тиражей того времени вполне достаточное. Рассмотрите и карикатуру, и журнальный рисунок, изображающие гравера.

В печатном отделении мочильщик готовил бумагу: она должна быть влажной, чтобы воспринять типографскую краску. Эту бумагу уже поджидали мастер с помощниками у скоропечатных машин. Опытный журналист Анатолий Бахтиаров раскрыл подробности процесса печатания:

Газетный номер набирали днем, оставляя место на первой полосе для важных известий (их добавляли порой уже глубоко в ночи). Понятно, что скорость передачи информации выросла в разы с появлением телеграфных агентств (в России первым было РТА — Русское телеграфное агентство, 1866–1878). Но и до телеграфов срочную новость могло подкинуть полученное письмо, внезапно распространившийся слух или доставленные с почтамта иностранные газеты. Со второй половины XIX в. процесс выпуска газеты шел так: номер был окончательно набран к двум часам ночи.

Около шести утра тираж газетного выпуска бывал готов, после восьми утра почтальон разносил газеты по домам. Почтовые поезда, развозившие номера провинциальным подписчикам, уходили около трех часов дня. А дальше… Дальше дело было уже за читателем-подписчиком и читателем — покупателем номеров в розницу (которой не было в России до 1858 г.).

Иллюстрации предоставлены автором и экспертом.