«Место действия — у полосатого казенного шлагбаума. Поднимает его цензор Очкин. Подле него — Гребенка. Впереди шествия — Греч со своей грамматикой и с „Черной женщиной” на плечах, за ним — Кукольник со своей иллюстрацией. Муза очищает метлой дорогу перед обнявшимися Жуковским и Вяземским. Внизу другая муза тащит съежившуюся фигуру Бенедиктова. В тарантасе, на запятках которого стоит медведь, едет Соллогуб, пуская мыльные пузыри; подле бежит вприпрыжку Панаев; идет Одоевский, и скелеты несут Губера, рассматривающего череп. Выше всех несется Гоголь, уснувший на втором томе „Мертвых душ”, и за ним Булгарин летит верхом на пчеле. Внизу, в левом углу, бежит Вл. Зотов, и выглядывает голова Некрасова».

В 1873 г. русская публика увидела картину Ильи Репина «Бурлаки на Волге». Неудивительно, что довольно быстро возникло множество пародий на вызвавшее сенсацию живописное произведение. В 1879 г. была опубликована карикатура «На мель села, голубушка», где русские литераторы в образе бурлаков тянут огромную чернильницу-литературу.

Узнать удалось не всех. В первой тройке тянут бечеву (справа налево) Василий Немирович-Данченко, Алексей Писемский и, возможно, Глеб Успенский. Во втором ряду — Петр Боборыкин и Николай Некрасов. Предпоследним бредет Николай Златовратский.

Визуальные вариации темы «журналистика как оркестр» нашли свое продолжение и позже. Вполне вероятно, что это связано с задачей, стоящей перед музыкальным коллективом (сыграть единое произведение), с присутствием фигуры руководителя (дирижера), с необходимостью многих персонажей, с удобством показа разных характеристик через разные музыкальные инструменты и пр.
В начале 1860-х гг. появилась карикатура «Концерт будущей музыки в пользу достаточных литераторов»; ее создание было связано с учреждением «Общества вспомоществования недостаточным литераторам и ученым» в 1859 г.

Выставки, панихиды, лекции, заседания и публичные празднества прокатились по всей стране. В этом же году отмечалось 30-летие со дня смерти Д. И. Писарева, хотя и значительно скромнее по масштабам. Карикатура «Стрекозы» посвящена этим юбилеям: тени Белинского и Писарева наблюдают с облаков за оркестром русской журналистики, неумолчно поющим им дифирамбы.
Среди оркестрантов узнаваем поющий по нотам Суворин, но кто имеется в виду под дирижером и композитором Мадьяровым, мне неизвестно.

«Петербургским газетным оркестром» 1903 г. выступают семь издателей крупнейших столичных органов печати: А. В. Владимирский («Петербургский листок»), Н. С. Худеков («Петербургская газета»), В. В. Комаров («Свет»), Э. Э. Ухтомский («Санкт-Петербургские ведомости»), О. К. Нотович («Новости и Биржевая газета»), А. С. Суворин («Новое время»), А. Р. Кугель («Театр и искусство»). Не очень понятно, почему журнал Кугеля записали в газетный оркестр, но эта путаница, очевидно, связана с журналистской терминологической неопределенностью, процветающей в русской лексике вплоть до советской эпохи.

Литераторы, издатели, публицисты бились не только между собой; утверждать так — огульно обвинять наше печатное слово в повальном эгоизме и корыстолюбии. Интересы общества не всегда, но все-таки объединяли представителей разных политических группировок. Именно об этом карикатура Василия Порфирьева. Любители наживы вроде нечистоплотных банковских служащих, крупных железнодорожных акционеров, аптекарей, взвинчивающих расценки на лекарства, обороняются от дружного наступления периодики.
С помощью смеха и обличений нападают Михаил Салтыков-Щедрин («Отечественные записки»), Сергей Худеков («Петербургская газета»), Андрей Краевский («Голос»), Николай Лейкин («Осколки»); вдали плывут лодки «Страны», «Русского курьера» и др. Махинаторы обороняются обвинениями в диффамации, грозят кулаками, но ядра сатиры пробивают столь важные для общества бреши.

Сидят (слева направо): драматург Петр Невежин, журналист Михаил Гаккебуш, после Тихонова — с массивной белой бородой — литературный критик, автор очень интересных мемуаров Иероним Ясинский, сбоку справа — писатель Казимир Баранцевич. В дверях стоит именинник Александр Измайлов, рядом — публицист, сценарист и художественный критик Николай Брешко-Брешковский.

Часто собрания литераторов (с питьем или без) проходили под знаком дискуссий о животрепещущих вопросах, например о прогрессе. Посмотрите, как глубокомысленно, словами своих передовиц, рассуждают на карикатуре Николая Степанова издатели о том, что мы еще слишком молодой народ и не привыкли ни к свободе, ни к демократическим учреждениям… Конечно, Степанов откровенно издевался над изображаемыми Н. Писаревским, В. Аскоченским, П. Усовым, А. Краевским, В. Скарятиным, М. Достоевским, Н. Страховым, М. Катковым, Н. Павловым.

На рубеже веков подобные профессиональные дискуссии попытались институализировать в виде прежде всего писательских съездов. Их история довольно драматична, поэтому, возможно, связанных с ними карикатур немного, и часто они абстрактны (без вербального и визуального уточнения, кто изображен). Например, карикатура «К предстоящему съезду писателей».

Иногда литературные речи плавно перетекали в литературные танцы. Такие изображения стали появляться уже в начале ХХ в. и были связаны с модернистами. Например, С. Заборовский творчески переиначил картину В. Васнецова «Витязь на распутье».
Литературная классика представлена бюстами Ивана Тургенева, Льва Толстого, Антона Чехова. Между ними, извиваясь в немыслимых па, кружатся (слева направо): Сергей Городецкий, Алексей Ремизов, Валерий Брюсов, Леонид Андреев, Федор Сологуб, Александр Рославлев; сверху видны Александр Блок и Михаил Кузмин.

Есть и более многочисленный по составу участников шарж «Пляска безумства», где восемь литераторов выделывают невообразимые движения. Михаил Арцыбашев открывает слева танцующий ряд. Под руку с ним пляшет Федор Сологуб, далее — трудноузнаваемый Александр Блок. Иван Рукавишников с неимоверно длинными ногами стиснут между Блоком и Осипом Дымовым. В вышитой рубахе, штанах и смазных сапогах притоптывает Сергей Городецкий. Завершают безумный ряд Валерий Брюсов и Константин Бальмонт. Коза на первом плане тоже неслучайна — это издевательская отсылка к одному из венецианских стихотворений Брюсова.

Еще больше разобщены лица Серебряного века в ребусе-шараде Мстислава Добужинского «Ночной сторож», который был напечатан в детской книге «Ёлка», вышедшей в Петрограде в 1918 г. Слово «сторож» было буквально составлено из ста лиц литераторов, драматургов, режиссеров, критиков, издателей, журналистов, певцов, художников и других известных общественных деятелей.

Первоначальная (очень небольшая) расшифровка имен изображенных есть в статье Корнея Чуковского. Колоссальный труд по определению, кого же нарисовал Добужинский, проделал Александр Лейзерович. Несмотря на его усилия, названы не все люди, но решение каждой визуальной загадки очень важно.